К 120-летию со дня рождения
Льва Александровича Боровича
С начала 1930 годов военно-политическая обстановка на Дальнем Востоке приобрела сложный и опасный характер. В Маньчжурии японскими оккупантами создается «независимое государство» Маньчжоу-Го. Высшей степени напряжения приобретают события в самом Китае и в Японии. Москва остро нуждается в точной информации о борьбе китайской Красной армии против Чан Кайши, о ситуации в Китае, но постепенно основным направлением работы всех резидентур становится Япония. В Шанхае для работы, как писалось в секретных документах, «по островам» РУ РККА создает дополнительную разведывательную сеть, независимую от группы «Рамзай», но и выполнявшую, по замыслу начальника 2-го отдела военной разведки Карина Ф.Я. (см. «Служу Отечеству. № 12. Декабрь 2016. С.6-7), роль транзитной резидентуры для дальнейшего продвижения Зорге в Японии.
В 1935 году вследствие нарушения правил конспирации и предательства завербованного агента местной полицией был арестован руководитель этой нелегальной сети Бронин Я.Г. («доктор Бош», «Абрам», «Вальден»), работавший в Китае под именем Максим Ривош. Последующий провал с неудачной попыткой выкупить арестованного советского резидента привел к вынужденной консервации всей агентуры на юге Китая и прекращению её деятельности, а также к досрочному возвращению домой многих сотрудников спецслужб. Одновременно это послужило поводом для возникновения серьезных разногласий между тремя ведомствами: НКВД, РУ РККА и МИДом.
Дело, помимо собственно провалов работы разведслужб и «широкого» обсуждения в иностранной печати, приобрело столь серьезный характер, что было рассмотрено на заседании специальной Комиссии Партийного Контроля при ЦК ВКП (б).
Для того, чтобы на месте разобраться с обстановкой, сложившейся после провала Бронина, и решить весь комплекс сложных и ответственных задач, в Шанхай в качестве резидента направляется заместитель начальника 2-го отдела РУ РККА Лев Александрович Борович.
Настоящая фамилия Розенталь. Родился 10 декабря 1896 года в городе Лодзь (Польша), где его отец имел собственную небольшую текстильную фабрику. К началу Первой мировой войны он окончил 6 классов местной гимназии. Наступление немцев вынуждает семью эвакуироваться в Баку. Лев Розенталь поступает в бакинское Политехническое училище на электротехническое отделение, которое в 1917 году заканчивает с отличием.
Происходившие события вовлекли его в свою круговерть. Через год он добровольцем уходит в Красную армию. В мае 1919 года в Киеве вступает в партию большевиков, поменяв фамилию на Борович. В составе группировки Харьковского укрепленного района участвует в боях против деникинских войск. Был ранен. После выздоровления откомандирован на учебу в Москву на Военно-инженерные курсы комсостава, по окончании которых, как хорошо знающий польский язык, направляется в Региструпр штаба Западного фронта, ведущего боевые действия против поляков. Здесь произошла его встреча с уполномоченным Региструпра РВС Республики по разведке в Польше И. С. Уншлихтом, знавшим его отца еще по проживанию в Лодзи. По его рекомендации Борович был принят в разведку.
Из-за скоротечности боевых действий и частой передислокации частей, он проходил обучение основам ремесла в постоянно перемещающемся «пункте» под руководством бывшего полковника царской разведки. Затем следует назначение сначала в Гомель, потом Минск, где в качестве нелегального «запасного работника» принимал для переброски в тыл польских войск представителей партизанских отрядов, снабжая их соответствующими документами, деньгами и инструкциями.
С сентября по ноябрь 1920 года являлся начальником связи батальона, а затем штаба уникальной Отдельной бригады особого назначения при РВС Западного фронта, состоявшей в основном из сотрудников разведки и бывших немецких и австрийских военнопленных. Здесь он в полной мере освоил все премудрости работы составления ключей и шифров, работы радиостанций и радиотелеграфов.
После расформирования бригады находился на краткосрочных московских курсах военной разведки. С января 1921 года – сотрудник Разведупра Штаба РККА. Пройдя соответствующую подготовку, в том числе и по проведению мероприятий по дезинформации польской разведки, под легендой военнопленного румынского солдата, возвращающегося на родину, был направлен в берлинскую резидентуру. После выполнения ряда заданий переведен помощником резидента в Вену для решения стоящих перед военной разведкой задач по балканскому направлению.
В течение 4-х лет «Алекс», под таким псевдонимом Борович был известен в Центре, принимает непосредственное участие в мероприятиях, имевших серьезные дальнейшие последствия, в том числе по налаживанию и развитию нелегального сотрудничества с германским рейхсвером и абвером.
Чтобы понять подобную метаморфозу, зная всю последующую цепь событий, напомним, что к этому времени российско-германские отношения приобрели с позиций сегодняшнего дня парадоксальный характер.
После провала попытки «немецкого Февраля» 1919 года советские руководители по-прежнему рассматривали Германию как наиболее «подготовленную» европейскую страну для совершения в ней революционного переворота. Одновременно новой власти крайне необходимо было найти в Европе союзников, готовых сотрудничать с нею, тем самым признав ее легитимность.
Потерпевшая поражение в войне с Антантой, Германия также нуждалась в подобном союзе. Многие немецкие военные и политические правые круги жаждали реванша и хотели освободить Германию от Версальского договора. В военном отношении большевики хотели использовать достижения немецкой техники для укрепления Красной Армии, а германское правительство искало возможности обойти жесткие ограничения унизительного договора в вопросах подготовки военных кадров, производства самолётов, кораблей, тяжелой техники и т.д. Кроме того к этому периоду возникли значительные территориальные претензии к Польше со стороны как РСФСР, так и Веймарской Республики. Все это послужило толчком для сформирования предпосылок для объединения двух стран на антиантантовской платформе.
Практическим началом «взаимодействия» с германской стороны можно считать создание в начале 1921 года главнокомандующим рейхсвера генералом Ганс фон Сектом в отделе разведки Генштаба «Зондергруппы Р» (Россия), как отмечалось в ряде документов, «для сотрудничества с советской армией». Последний среди близкого окружения настойчиво продвигал идею заключения континентального союза с советской Россией для борьбы против франко-англо-саксонского блока. Только такое объединение, по его мнению, могло возродить Германию и обезопасить ее в дальнейшем. (См. «Служу Отечеству» № 3 (97). Март 2016. С.28-29)…
Для решения всех этих проблем в полной мере использовались все имеющиеся возможности советских спецслужб и нелегальной агентуры Коминтерна. Одной из главных фигур завязывания и реализации этих двойных, а то и тройных хитросплетений являлся Карл Бернгардович Радек (Кароль Собельсон, 1885-1939), фактический руководитель провального «Февраля», заведующий отделом внешних сношений ВЦИК и одновременно секретарь Коминтерна. Фигура неоднозначная и во многом одиозная, менявшая до этого партии как перчатки. (По одной из версий псевдоним «Радек», ставший затем его фамилией, он получил еще в 1907 году, что в переводе с польского означало вор – «Крадек»).
Фактически в решении политических вопросов Л. А. Борович переходит под его крыло. В декабре 1922 года он сопровождает Радека в составе советской делегации на международный конгресс мира в Гааге, организованный профсоюзами, где присутствовал на закрытых совещаниях делегации с западными рабочими лидерами. Обеспечивает прикрытие последнего в апреле этого же года в секретных переговорах с начальником штаба рейхсвера генералом фон Хессе. С этой же задачей выезжает в начале 1923 года на съезд компартии Норвегии в Осло.
К этому времени между советским правительством и фирмой «Юнкерс» подписывается соглашение о производстве в РСФСР самолетов и моторов. Через насколько месяцев уже непосредственно с Веймарской Республикой – о реконструкции военных заводов под руководством немецких военных инженеров на российской территории, а концерн «Крупп» начал производство боеприпасов для поставок Красной Армии. На основе этих межгосударственных отношений Лев Александрович и осуществлял контакты разведки РККА с абвером. Именно тогда он начинает «работу» по взаимодействию с полковником абвера Оскаром фон Нидермайером (1885-1948), который с германской стороны являлся главным координатором нелегального военного сотрудничества двух стран.
(Еще одна знаковая и «закрытая» фигура, с которой судьба свела Л. А. Боровича. Разведчик экстра-класса («Товарищ Зильберт», «Нейман» «Нибелунг»), специалист по Ближнему Востоку. Адъютант Ганса фон Секта. Неоднократно нелегально и официально посещал СССР. Как следует из ряда рассекреченных недавно документов, одновременно вел разведывательную деятельность против нашей страны и сотрудничал с советской военной разведкой. Фактический руководитель представительства германского войскового управления (Генштаба) в Москве – «Ц-МО» («Центр-Москва»), в целях конспирации оформленного и известного как хозяйственная служба германского посольства (1924-1931гг.). В 1934 году рассматривался Гитлером наравне с Вильгельмом Канарисом на должность руководителя Абвера. Автор плана «Аманулла», предполагавшего совместное нападение Германии и СССР на Британскую империю через Кавказ (1939 год). В начале 1941 года находился в командировке в Японии, где встречался с Зорге. Обстоятельства этих встреч до сих вызывают споры у специалистов. В 1945 году уже генерал-майор Нидермайер был арестован гестапо и заключен в тюрьму в городе Торгау, откуда ему удалось бежать, воспользовавшись паникой в связи с наступлением англо-американских войск. Добровольно сдался сотрудникам СМЕРША. Вновь был арестован теперь уже советскими органами. По решению Особого совещания при МГБ СССР от 10 июля 1948 года осужден к 25 годам исправительно-трудовых лагерей. 25 сентября 1948 года фон Нидермайер погибает при весьма загадочных обстоятельствах (фактически был ликвидирован) во Владимирской централе МГБ. По официальному заключению – якобы умер от туберкулеза. Окончательно запутывает ситуацию его полная реабилитация в 1998 году Главной военной прокуратурой СССР.)
Как отмечает ряд историков, фактически с лета 1923 года Борович стоял у истоков военно-технической разведки, нацеленной на получение необходимых Красной Армии оборудования и материалов. Он принимает непосредственное участие в создании нелегальной организации, которая позднее получила название Мобилизационная сеть коммерческих предприятий Разведупра Штаба РККА за рубежом. Его контактеры братья Эренгли (Яновские) основали в Берлине одно из первых предприятий этой сети – акционерное общество «Востваг», открывшее впоследствии филиалы во многих странах мира. Одновременно Мобсеть использовалась для легализации разведчиков и их финансового обеспечения.
Сам Лев Александрович, помимо выполнения различных заданий, в этот период являлся техническим секретарем делегации Коминтерна и ЦК РКП(б) в Дрездене и руководителем ее нелегальной техники во время так называемого «Германского Октября» осенью 1923 года – еще одной неудавшейся попытки большевистского восстания в Германии. Тогда же он неоднократно встречается с будущим руководителем советской военной разведки в Западной Европе Вальтером Кривицким (Самуил Гинзбург) и его другом и помощником Игнатием Рейссом (Натан Порецкий). В связи с тем, что последние в период репрессий 1937 года стали перебежчиками, что активно использовалось всей зарубежной прессой, эти контакты наравне с другими сыграли существенную роль в дальнейшей судьбе Боровича.
В мае 1924 года Лев Александрович направляется резидентом в Чехословакию. Руководство принятыми на связь помощниками было чрезвычайно затруднено из-за возникшего через месяц после его прибытия шпионского скандала. Пражской полицией было арестовано 11 человек, обвиняемых в причастности к советской разведке.
После возвращения в Москву с февраля 1925 года Борович Л.А. назначается сначала завсектором, затем начальником 1-ой части и через непродолжительное время заместителем начальника 2-го (агентурного) отдела Разведывательного управления Штаба РККА. Его соратники отмечали отличное знание им иностранных языков, разностороннее образование, огромный опыт нелегальной работы, что позволяло ему быстро, иногда с учетом с виду незначительных факторов принимать правильные решения, что в свою очередь сказывалось на результативности работы зарубежной агентуры.
После окончания специализированных Курсов усовершенствования комсостава по разведке Лев Александрович в июле 1927 года в качестве резидента выезжает в Вену. Поступающая от него информация содержала широкий спектр вопросов, освещающих состояние вооруженных сил Германии, Австрии, Польши, Чехословакии, Румынии и ряда балканских стран. Ряд донесений «Алекса» с его точными выводами и выверенными предложениями, учитывающими всю складывающуюся в Европе обстановку, докладывалась на самый верх не в общих обзорах, а отдельно.
Общий анализ полученных материалов указывал на реальность в ближайшем будущем военного столкновения ведущих стран Запада и СССР. Как специалист, хорошо разбирающийся в основах и новых типах вооружений, Борович Л.А. в июне 1930 года отзывается в Москву и направляется для работы в аппарат Президиума Высшего совета народного хозяйства СССР (ВСНХ). Главной задачей этого Совета тогда было срочное развитие советской военной промышленности.
Здесь Лев Александрович проходит «второй круг» работы помощником у уже названных выше руководителей. Сначала порученцем в Президиуме у первого его начальника по разведке, бывшего заместителя Ф.Э.Дзержинского и руководителя разведки и контрразведки РККА – И.С. Уншлихта. А после преобразования ВСНХ в Народный комиссариат тяжёлой промышленности в 1932 году переводится на должность ответственного секретаря Бюро международной информации ЦК ВКП(б), возглавляемого К. Радеком. С 1934 года совмещает эту должность, являясь одновременно сотрудником технического секретариата Оргбюро ЦК.
Август 1935 года вновь кардинально меняет жизнь Льва Александровича и направление его будущей деятельности. В Ленинграде он знакомиться со своей будущей женой Дороховой Лидией Ефимовной, и в связи с фактическим слиянием подразделений внешней разведки ОГПУ и РККА и необходимостью усиления работы по дальневосточной проблематике, назначается заместителем начальника 2-го (восточного) отдела Разведывательного управления РККА.
Главной его «головной болью» становится ситуация в Китае и Японии, получение точной информации о взаимодействии последней с фашисткой Германией с целью недопущения крайне невыгодной для советской стороны возможности в случае начала военных действий – войны на два фронта. Ему присваивается звание дивизионного комиссара.
Начавшаяся операция «Рамзай» из-за ареста китайскими спецслужбами руководителя шанхайской транзитной резидентуры Бронина и последующего провала операции по его освобождению попала в ситуацию серьезного осложнения развертывания работы по японскому направлению. Кроме того, необходимо было в кратчайшие сроки наладить радиосвязь с Центром из Токио через Шанхай.
В этой ситуации, по мнению руководства, для решения всего комплекса этих задач нужен был человек, пользующийся авторитетом и обладающий большим опытом работы. Принимается решение о направлении Боровича Л.А. в столицу южного Китая в качестве резидента, сохранив за ним должность начальника 2-го отдела IV Управления РККА.
В апреле 1936 года в Шанхае вместе с беременной молодой женой появляется специальный корреспондент ТАСС Лидов. Началась крайне напряженная работа: частые поездки в Тяньцзин, Циндао и другие города, восстановление связи с законспирированными источниками, обработка поступающей информации. Все это в условиях временного цейтнота требовало значительных усилий и принятия сложных оперативно оправданных решений. В проведении этих мероприятий были задействованы сотрудники советской разведки, работавшие также под крышей ТАСС: Владимир Аболтин (см. «Служу Отечеству» № 10. Октябрь 2016. С. 29); Андрей Скорпилев, Раиса Мамаева (см. «Служу Отечеству» № 10. Октябрь 2015. С. 31). Под видом представителя крупной американской фирмы под именем Юлиуса Бергмана работал и будущий заместитель директора Госбезопасности Болгарии Христо Боев.
По воспоминаниям Р. Мамаевой, знавшей «Алекса» еще по периоду совместной работы в центральном аппарате военной разведки: «…Дьявольская интуиция и нервная восприимчивость жили в этом человеке… Он поразительно проникал в людей, с которыми его сталкивала судьба. Узнавал их. И уж если верил в них, то верил безоговорочно. Преданно. И защищал их самозабвенно …».
Но, главной его задачей было оказание максимальной помощи Рихарду Зорге, выработка последнему филигранно «обструганной» линии поведения, обеспечение условий для установления с ним четкой связи. Наряду с другими мероприятиями была проведена операция по выезду радиста токийской резидентуры Макса Клаузена («Фриц») в Шанхай с одновременным прибытием туда же из Москвы его помощницы Анны Ждановой («Эмми Кениг») и заключении между ними официального брака.
После получения от «Фрица» материалов о проделанной Зорге работе в Центр ушло сообщение: «…В колонии «Рамзай» завоевывает всё больший авторитет как крупный отечественный журналист. Он теперь является представителем не только одной маленькой газеты, с которой он начал, но, как Вам может быть известно, корреспондентом одной из крупнейших тамошних газет и ведущего толстого экономического журнала. Его отношения с другими сотрудниками посольства также хороши, и те из них, которые были натянуты, теперь улучшились…».
После обработки всей полученной информации Москва дает указание Зорге и Боровичу на проведение личной встречи. Для этого была выбрана ситуация проведения в Пекине конференции иностранных журналистов. Для основательного прикрытия этой встречи Лев Александрович выехал в китайскую столицу вместе с женой, которая была уже на 8-ом месяце беременности. Встреча двух резидентов был проведена в известном всему миру Храме Неба во время «осмотра достопримечательностей» парка. В ходе неё «Рамзай», помимо различной информации, передал микропленки с полным текстом «антикоминтерновского пакта» и секретными приложениями к нему.
Эти документы полностью подтвердили полученную ранее из Германии информацию от Вальтера Кривицкого о ведении сверхсекретных переговоров личного представителя Гитлера Иоахима фон Риббентропа и японского военного атташе Хироси Осима. Поэтому советское руководство за месяц до официального подписания этого секретного пакта (25 ноября 1936 г.) уже имела его в своем распоряжении. Это дало возможность предпринять необходимые меры противодействия. Кстати, все попытки служб безопасности фашистской Германии найти источник утечки столь серьезной информации, остались безрезультатными…
Дополнительно к этому Борович информировал Центр и о деталях упрочнения положения Зорге в Токио: «…«Рамзай» дает Отту (немецкий атташе, в оперативных документах проходил под псевдонимом «Марта» – С.К.) информацию главным образом по экономике Японии, пишет ему на эти темы доклады. Время от времени передает ему также сведения военного и военно-политического характера. Отт целиком использует доклады «Рамзая» для своих докладов в Берлин. Дирксен (посол Германии в Японии.- С. К.) также относится к «Рамзаю» с доверием и принимает его для докладов, используя неоднократно информацию «Рамзая» для своих докладов в Берлин. Отт, получив какие-либо интересные материалы или собираясь писать, приглашает «Рамзая» и знакомит его с материалами. Менее важные передает «Рамзаю» на дом для ознакомления, более важные, секретные «Рамзай» читает у него в кабинете. Бывает, что Отт, дав материал, уходит из кабинета по делам или с очередным докладом к послу. «Рамзай» выявил расписание этих докладов (продолжающихся 20-40 минут) и, пользуясь этим, приходит к Отту минут за 15 до доклада с тем, чтобы задержаться с материалами на время его отсутствия. За это время он имеет возможность сфотографировать материалы…»
Вернувшись в Шанхай, Лев Александрович на основе состоявшегося контакта с «Рамзаем» начинает встречаться с другими источниками из группы Зорге, а также продолжает работу с агентами китайской резидентуры. На фоне выполнения этих служебных обязанностей он пережил и два важных личностных события: рождение дочери Светланы и свое 40-летие. Оба были окрашены тревожными предчувствиями. Из Москвы доходила информация о начавшихся чистках в верхних эшелонах власти и разведки, репрессивных мерах в отношении коллег и товарищей.
В марте 1937 года из командировки «по болезни» были отозваны Р.М. Мамаева и «по политическим соображениям» – А.И. Скорпилев. Оба были арестованы. Через некоторое время помощник заведующего отделением ТАСС в Китае Лидов получил срочный вызов в Москву. 20 июня вся семья отбыла на пароходе «Север» во Владивосток.
Понимая всю опасность такой «поездки», Лев Александрович не знал, что еще в апреле приказом «по ходатайству начальника Разведывательного Управления Урицкого», он был уволен в запас РККА, а 11 июня был арестован И.С Уншлихт. В стране началась заключительная фаза т.н. дела «Польской организации войсковой» (ПОВ), одной из самых массовых операций по национальному признаку. Ко второй половине 30-х годов треть всех «шпионских» дел касалась польского шпионажа. (Начало этой фантасмагории см. «Служу Отечеству» № 12. Декабрь 2016. С. 6 ).
Через 4 дня после прибытия в Москву вызванный в РУ РККА Борович Л.А. был арестован. Месяц полной безызвестности и отчаяния. Только 11 июля ему было предъявлено обвинение в «работе» на польскую дефензиву. Любые попытки с его стороны доказать абсурдность «измены Родине» окончательно стали не нужны следователям после выхода приказа 00485 от 11августа 1937 года.
Последний указывал начать операцию «по обезвреживанию польского элемента» с 20 августа и закончить ровно через три месяца. Приказ предусматривал внесудебное решение дел арестованных… по спискам с кратким изложением сути обвинения. «Все арестованные по мере выявления их виновности в процессе следствия» подлежали подразделению на две категории:
а) к первой относились «все шпионские, диверсионные, вредительские и повстанческие кадры польской разведки», подлежавшие расстрелу;
б) ко второй категории – «менее активные из них», подлежавшие заключению в тюрьмы и лагеря, сроком от 5 до 10 лет.
Вместе с приказом во все органы НКВД было выслано секретное закрытое письмо, одобренное Сталиным, на 30 страницах «О фашистско-повстанческой, шпионской, диверсионной, пораженческой и террористической деятельности польской разведки в СССР», насыщенное именами и «фактами», рисовавшими фантастическую картину деятельности польской разведки на территории СССР на протяжении двадцати лет. Главным руководителем всей «предательской деятельности» уже в письме был четко указан И.С Уншлихт.
В погоне за цифрами для выполнения спущенных сверху планов на аресты на местах это приобретало немыслимые формы. Так начальник Куйбышевского оперсектора НКВД Л. И. Лихачевский позже на суде показал: «Дела (по «ПОВ» – С.К.) я тщательно не рассматривал, т. к. сам был поляк и придираться к следователю боялся, ибо меня самого могли арестовать». В УНКВД по Ленинградской области сотрудникам, обратившимся за содействием в получении жилплощади, вышестоящий начальник заявил: «Дадите 50 поляков, когда их всех расстреляют, тогда получите комфортабельные квартиры». И таких примеров можно приводить тысячи.
Первой волны поставленных на поток выбиваемых из арестованных показаний о взаимных «вербовках друг друга» оказалось мало. Сверху поступали распоряжения искать другие «политические мотивы участия в организации». В этой вакханалии дело дошло до попыток … «разоблачения» самого Дзержинского. Из ряда документов следует, что при допросах опытных чекистов из числа ленинской гвардии им задавались вопросы: «Случайно ли получилось, что Дзержинского, когда он находился в Варшавской цитадели, не казнили?» «Подследственным» вбивали в головы мысли о наличии материалов, свидетельствующих об обмане «Железным Феликсом» Ленина и Сталина, поэтому ссылки на указания последнего являются отягчающим обстоятельством. Другие документы указывают, что сам Сталин не препятствовал такому «творчеству», по крайней мере, до окончания Большого террора.
На этом фоне какой-то дивизионный комиссар вообще не представлял для следователей интереса, главное – быстрее представить его на суд тройки. А здесь такой «подарок»: что ни фамилия, связанная с арестованным, то или главный руководитель «антисоветской организации», или уже расстрелянный «враг народа»», или перебежчик, изменивший Родине. Материалов для расстрела с «избытком хватало» даже без необходимости в обвинении в шпионаже в пользу Японии. Это все 25 августа 1937 года в течение нескольких минут без участия обвинения и защиты и без вызова свидетелей «подтвердило» и закрытое заседание Военной коллегии Верховного суда. Окончательный и не подлежащий обжалованию приговор был приведен в исполнение немедленно.
17 ноября 1956 года Борович Лев Александрович полностью реабилитирован…
Одним из помощников Л.А. Боровича в период работы в Китае был Литвин Залман Вульфович, работавший полностью автономно.