К 185-летию со дня рождения.
В этом месяце научное сообщество неоднократно возвращалось к трудам этого русского исследователя, называя его одним из «отцов» евразийства и геополитики, географом-первопроходцем, писателем-диссидентом.
В конце позапрошлого века он побывал в Индокитае, Северной Америке, Южной Африке, Занзибаре, Италии, Норвегии, на Маскаренских, Антильских, Балеарских островах и Мадагаскаре.
Уважаемый читатель, для того, чтобы понять все сложности и поистине огромные, даже просто физические усилия, предпринятые им для таких поездок, исключите из списка самолеты, ж.д., шикарные комфортабельные морские лайнеры и добавьте полное отсутствие не только телефонов, а вообще каких-либо способов связи, кроме крайне медленной, обыкновенной «лошадиной» почты.
Но большинство из исследователей его научного наследия как-то в стороне оставили факты, что его «исследовательские» экспедиции преследовали прежде всего военно-стратегические цели. Он выполнял конфиденциальные поручения российского правительства, в частности собирал военную и политическую информацию в Англии, Франции, Германии, Италии, Швейцарии, Турции, Китае, Японии. Сам он прямо писал, что в его «путешествиях»: «Военные сооружения везде составляли предмет моих первых забот ex officio».
Всем, кто знаком с историей освоения российского Дальнего Востока, известно, что одной из причин прихода России на Амур и в Приморье являлось то, что англичане и французы слишком уж активно пытались хозяйничать здесь.
1857 год. С огромными потерями Россия закончила Крымскую кампанию. В череде сплошных поражений единственным светлым пятном является победа на противоположной стороне отечества – победа над англо-французской эскадрой под Петропавловском-Камчатским. Уход после этого русских кораблей и всего населения из этого форпоста на Тихом океане широко описан во множестве исторических трудов. Лондонская «Таймс» вынуждена была написать: «Русская эскадра…переходом из Петропавловска в Де-Кастри …нанесла нашему британскому флагу два чёрных пятна, которые не могут быть смыты никакими водами океанов во веки веков». Эти неудачи союзного флота стали даже поводом специального разбирательства в английском парламенте. После чего англичане активно начали обследовать побережье Приморья, надеясь географическими открытиями хоть как-то оправдать катастрофический провал на здешней арене боевых действий, щедро раздавая заливам и островам свои собственные имена. Так экипажем пароходофрегата «Хорнет» был «открыт» залив, названный в честь Михаила Сеймура.
Впрочем, история ходит своими более справедливыми путями. Об этом «открытии» Англия официально объявила только в 1859, а за два года до этого пароход-корвет «Америка» под командованием капитана Н. М. Чихачева зашел и описал этот залив, получивший раз и навсегда имя Святой Равноапостольной княгини Ольги. Спустя еще год русскими моряками здесь был организован военный пост. Вообще история открытия залива Ольга и все сопутствующие этому обстоятельства заслуживают обязательного отдельного крайне интересного и поучительного повествования.
Чтобы окончательно закрепить эти земли за Россией, генерал-губернатором Сибири Муравьевым организовывается экспедиция по поиску сухопутного пути к открытым военно-морским постам в Приморье. Руководить этой сложной экспедицией было доверено старшему адъютанту штаба войск Восточной Сибири Венюкову М.И. …
Михаил Иванович родился 5 июля (по ст. ст.) 1832 года в селе Никитинском Пронского уезда Рязанской губернии. Его отец – участник Отечественной войны 1812 года, дважды раненный при взятии Парижа, награждённый за храбрость Владимирским крестом с бантом, вышел в отставку в чине майора. Шестому ребенку в семье дали имя в честь Михаила Илларионовича Кутузова, которому мать, урождённая Кутузова, приходилась дальней родственницей. Сам Венюков М.И. напишет впоследствии: «По официальным данным герольдии, фамилия наша принадлежит к числу древних дворянских родов, ибо занесена в шестую часть родословных книг: ergo (следовательно, значит. С.К.) была «благородною» раньше 1600 года».
Ранее род Венюковых владел большим состоянием, но один из предков, весельчак и кутила, спустил в карты почти все. Этим же пороком болел и отец Михаила. Последыш рос умным и любознательным ребенком, чему способствовала бабка по линии матери. К пяти годам он уже сам читал все, что попадется под руку. От корки до корки изучил старинную «Навигацию», по которой учился еще его дед лейтенант флота Кутузов. Особенно ему нравилась «Всеобщая география». Сражения и путешествия стали мечтой будущего всемирно известного исследователя.
Хотя бабушка и была против военной карьеры, но из-за отсутствия денег путь один – в кадеты. В 6 лет Михаила вместе с двумя братьями отвезли в Москву к богатому дядюшке, надеясь с его помощью устроить всех троих в Царскосельский Александровский кадетский корпус. Но управляющему крупным банком не с руки было возиться с нищими родственниками.
Через 7 лет в семье родился уже одиннадцатый ребёнок, жить стало совсем тяжело. Мать Михаила осуществляет «второй заход», но уже в обитель для детей обедневших дворян – Петербургский кадетский корпус (Дворянский полк). С отличием сдав все экзамены, Михаил в сентябре 1845 года зачисляется в четвертую роту, сразу во второй класс корпуса.
Только отличная учеба и примерное поведение давали возможность по окончании корпуса попасть в гвардию. Поэтому, несмотря на все жесткости и жестокости, присущие тогда этой системе, именно это стало главным мотивом учебы для воспитанника бывшей деревенской вольницы. Его фамилия почти сразу появляется на «Красной доске» отличников, но за мелкий проступок он попадает под арест и едва избегает принятого тогда повсеместно наказания розгами.
Особо теплых впечатлений о периоде учебы в корпусе у него не осталось. «Многие из нравственных калек, произведённых Дворянским полком и другими кадетскими корпусами в 1840-х годах, теперь занимают влиятельные государственные посты и лежат бревнами на дороге умственного, нравственного и политического развития России»,- много позже резюмирует Венюков. Такой же его оценки заслуживали и почти все преподаватели и офицеры Дворянского полка, за исключением преподавателя статистики Ястрелсембского. Последний учил будущих офицеров думать, делать выводы из полученной информации, будоражил мысли слушателей необычными перспективами и возможностями общества. Именно он познакомил Михаила с учением социалистов-утопистов. Его арестовали прямо на уроке, затем сослали на каторгу в Сибирь.
Осенью 1850 года молодой артиллерийский прапорщик прибыл в город Серпухов для прохождения службы. Здесь он столкнулся с еще более жесткой палочной дисциплиной, казнокрадством и очковтирательством. Все это привело его к изучению трудов Герцена, а единственной отдушиной стала возможность в свободное от службы время заниматься наукой.
В 1852 году его статьи о вулканизме в «Московских ведомостях» были благосклонно встречены научным сообществом. Ободренный успехом, в отпуске он едет в Петербург в надежде получить место в одном из военных учебных заведений. Пройдя отбор через специальную комиссию, он получает назначение на должность репетитора в… Дворянском полку. Одновременно Венюков поступает вольнослушателем в Петербургский университет, слушает лекции по физике, естествознанию, математике, юриспруденции.
Перед ним встает дилемма: чтобы продолжать серьезно заниматься наукой, надо выходить в отставку, тогда не на что жить. А служба не дает закончить полный курс университета. Выход один – Академия Генерального штаба. Пройдя все сложности и препятствия (наличие стажа службы в полевых войсках, рекомендации отцов-командиров, соответствующие характеристики с отображением лояльности к нынешней власти и даже отправка на батареи балтийских фортов в связи с приближением войны с Англией и Францией) Венюков добивается права на сдачу соответствующих экзаменов.
Отличная сдача последних позволяет ему выбрать топографическое отделение – исследовательские кадры крайне востребованы, на карте России еще очень много белых пятен. Михаил Иванович находить свое призвание. В 1856 году он блестяще заканчивает Академию генерального штаба, получив чин капитана.
Это время ухода с арены российской политики ярого «западника» – графа Нессельроде К.В., 40 лет безраздельно возглавлявшего МИД. Он и «воспитанные» им представители высших правительственных кругов совершенно игнорировали ситуации, связанные с восточными окраинами России. В этой среде твердо бытовало мнение о бесперспективности вкладывания сил и средств в эту непонятную для них «терро инкогнито». Кроме того, не без влияния извне в сознании последних было укорено, что активность России в этом регионе приведет к серьезным столкновениям, чреватым ухудшением отношений с Англией, Францией и Германией.
За два года до этого капитан 1 ранга Г.И. Невельской, несмотря на категорические запреты, понимая всю стратегическую необходимость освоения этих территорий, исследовал устье Амура. Он доказал, что эта река судоходна и является единственной возможной водной транспортной магистралью для доставки необходимых грузов на берега Тихого океана. Вместо благодарности его едва не разжаловали в рядовые матросы, и только вмешательство генерал-губернатора Муравьева Н.Н. спасло его от расправы.
Последнему требовались молодые, умные, настоящие патриоты России для освоения этого края. Требования Муравьева совпали с желаниями Венюкова.4 мая 1857 года он прибыл в Иркутск и сразу попал с «корабля на бал». Первым поручением ему было: срочно собрать всю имеющуюся информацию по Маньчжурии и Восточной Монголии и составить наиболее подробные практические карты этих территорий. Через две недели сам генерал-губернатор, оценив представленные карты и пояснения к ним, предлагает Венюкову сопровождать его в поездке на малоисследованный к тому времени Амур «ради становления военной статистики этого края». (Читай, проведения разведки).
Данная экспедиция решала сразу две сложнейшие задачи: подробное исследование этой реки и изучение состояния фактического (государственного) заселение этого края.7 июля 1857 года огромный караван лодок-душегубок со всем скарбом и скотиной, 450 семей-переселенцев в сопровождении двух батальонов начал тысячевёрстный сплав.
Венюков плыл в середине каравана. Он замеряет глубины, определяет ширину реки, составляет на стоянках карты местности с описанием расположения и внутреннего устройства уже стоявших по реке селений. Организовав несколько поселений в устье Зеи, Муравьев вынужден был вернуться в столицу Сибири, приказав Михаилу Ивановичу продолжать съемку местности вниз от Буреи и составить планы 15 поселков, организованных там ранее. Он участвует в закладке постов, ставших позже городами Благовещенск и Хабаровск. Его усилия не остались незамеченными как сопровождающими, так и переселенцами. Одна из станиц на Амуре была названа его именем (ныне село Венюково).
Наступившие холода не позволили продолжить исследования. Вернувшись в Иркутск, Венюков доложил о выполнении приказа. Полученные данные позволили установить, что на протяжении всей огромной реки живет только 6 тысяч человек. Этого катастрофически не хватало для освоения этих территорий. Для решения этих проблем и «выбивания» дополнительных финансов генерал-губернатор с новой картой среднего течения Амура убывает в Петербург.
Михаил Иванович составляет подробную пояснительную о прохождении маршрута и приступает к составлению военного–стратегического обзора Забайкалья. По окончании этой важной работы для доклада в столицу российской империи его вызывает Н.Н. Муравьев, выбивший у начальства разрешение на проведение экспедиции на реке Уссури для поиска наиболее коротких путей выхода к фортпостам на побережье Японского моря. Венюков назначается ее начальником. За «амурское дело» он был награжден орденом св. Анны, хотя генерал-губернатором, уже Муравьев-Амурским представлялся к ордену св. Владимира.
Предстоящие исследования требовали тщательной подготовки и технической оснащённости. Михаилом Ивановичем была изучена вся доступная литература, сделаны подробные выписки из Лаперуза и Браутона, составлена примерная схема движения. Сам адмирал Невельской пришёл к нему на квартиру, несколько вечеров рассказывал о Нижне-Амурском и Уссурийском краях. Собственной рукой начертил эскиз и сделал пояснительный текст к нему.
План был весьма общим — карт нынешнего Приморья в то время еще не существовало. С миссией «непременно найти пути от Уссури к морю» 26-летний офицер отправился сначала в Иркутск, а затем на Амур. Позже Венюков подсчитал, что он проехал более 22 тысяч верст: 2600 — по воде, 1800 — по железной дороге, 18 тысяч — на почтовых или курьерских тройках. Версты, пройденные пешком, в этот перечень не вошли. 1 июня 1858 года он с 15 своими спутниками вышел из казачьей станицы Казакевичево – исходной точки маршрута.
Только 750 верст против течения по Уссури предполагалось пройти пешком, волоча за собой, как бурлаки на Волге, две лодки с основными запасами пороха, свинца и продовольствия. На практике это оказалось физически невозможным. В середине маршрута лодки и одного заболевшего казака пришлось оставить в попавшихся на пути селениях гольдов.
Всю поклажу разложили в заплечные мешки, по 30 кг каждому. Сильно затрудняли продвижение непрекращающиеся дожди и отсутствие опытных проводников. «Не желая, чтобы составленная мной карта оставляла в недоумении тех, которые бы стали впоследствии руководствоваться ею, я не позволял себе определять расстояние на глаз и прошёл всё пространство от Уссурийского поста до устья Лифулэ пешком, ведя счёт шагам. Путь по высокой, густой траве на берегах, местами по грязи, крупным каменьям или лесной чаще очень утомлял меня, так что я иногда засыпал немедленно после окончания съёмочной работы»,— отмечал позже Венюков.
12 июля по реке Фудзин (теперь Павловка) поднялись на перевал – Сихотэ-Алинь был впервые покорен русскими людьми. Его позже назовут именем М.И. Венюкова. 18 июля 1858 года отряд вышел к морю. После возвращения в Иркутск начался кропотливый труд по обработке походных записей и составлению отчёта. Ознакомившись с ним, вице- президент Русского географического общества выдающийся географ П.П. Семенов-Тян-Шанский отметил: «Первым пионером обстоятельного географического исследования почти всего течения р. Уссури был М. И. Венюков. Результатом этого первого русского путешествия вдоль всего течения Уссури была съёмка реки и множество расспросных сведений о притоках реки, талантливо сгруппированных и изложенных путешественником».
Казалось бы, карьера складывается удачно, впереди хорошие перспективы в научной и исследовательской деятельности. Но успехи молодого офицера у других представителей привилегированного «штабного общества» вызывают раздражение. Начинаются различные интриги, сплетни, склоки. Обстановка становится невыносимой. Михаил Иванович, несмотря на предложения генерал-губернатора остаться под его началом, принимает решение покинуть Дальний Восток.
В столице, с места – в карьер (7.03.1859), по высочайшему повелению он назначается начальником экспедиции на реку Чу (Туркестан). Венюков проводит топографическую и астрономическую съемку озера Иссык-Куль, описывает Заилийский край и Причуйские страны, быт киргизов и казахов, по опросным сведениям устанавливает нахождение озера Сон-Куль, официально открытого только через четыре года.
В свете сегодняшних событий интересны взгляды Венюкова на ислам. Помимо данных, направляемых им в Петербург, с конкретными сведениями о состоянии военного потенциала и обстановке в местах пребывания он подчёркивал наличие «исламской проблемы». Позднее более детально изучив этот вопрос, он излагал конкретные предложения по проведению продуманной и взвешенной политики, направленной на использование исламизма в интересах российской стороны.
За работы по изучению Средней Азии ему присуждается специальная серебряная медаль. Затем была служба на Кавказе в качестве командира 4-го батальона Севастопольского полка и в Польше – начальником уездного управления и в должности председателя Люблинской крестьянской комиссии. И везде он видел низкий моральный уровень чиновников и генералов, взяточничество, расхищение государственных земель, финансовые манипуляции. Не найдя другого способа предать их огласке, он пишет обличительную статью и через близкую знакомую сестры Наталью Ржевскую, состоявшую в переписке с Герценом, отправляет её в «Колокол». Опасаясь преследования, подписывает ее псевдонимом.
В начале 1876 года он сдаёт дела в Польше и через Одессу едет в Турцию, потом в Испанию, Францию, Бельгию. Будучи в Женеве, отправляет в «Колокол» ещё одну статью о злоупотреблениях царских генералов. Герцен выезжает к нему для личного знакомства с новым «корреспондентом». Под влиянием это встречи Венюков делает перевод «Марсельезы». Распечатанный в типографии «Колокола» новый текст он привозит в Петербург. Впервые революционный гимн французских рабочих звучит на русском языке.
Благополучная, сытая и «скучная» Европа не интересна Венюкову. Все чаще он возвращается к воспоминаниям о Приморье. Обстановка на границах этой Тихоокеанской окраины России снова накаляется. Среди государственно мыслящих офицеров постоянно обсуждается вопрос о необходимости детального изучения соотношения сил и потенциальных возможностям вероятных противников. Не дожидаясь официальных указаний, Михаил Иванович на свои деньги едет через всю Россию в Приамурье, надеясь оттуда попасть в Пекин, Шанхай, Иокогаму.
Но в Кяхте таможенные чиновники, ссылаясь на отсутствие «особого указания», не дают разрешения на выезд за границу. Возвращение было тягостным. «Более чем когда-либо я убедился, что в России «человек предполагает, а чиновник располагает». Этим господам было всё равно, тратил ли я для интересов науки и Родины свою жизнь и скудные средства или нет»,- запишет Венюков в дневнике.
В этот период военным министром генералом от инфантерии Милютиным Д.А. осуществлялась крупномасштабная военная реформа. В частности, по этой программе была произведена реорганизация департамента генерального штаба. Он был объединен с военно-топографическим депо и Николаевской академией генерального штаба, с наименованием его Главным Управлением Генерального Штаба. Дмитрий Алексеевич принадлежал к кругу так называемых «либеральных бюрократов» и помимо собственно военных вопросов, являясь членом государственного совета, занимал жесткие позиции в решении проблем внешней политики. Он активно выступал за укрепление русских позиций в Средней Азии и на Дальнем Востоке.
Именно он лично занялся вопросом реализации венюковского «проекта». Михаил Иванович получает полный карт-бланши и 28 апреля 1869 года выезжает из Петербурга в Марсель как частное лицо, а на самом деле как представитель Генштаба для «сбора военно-стратегических сведений». Так Венюков становится практически первым русским нелегальным военным разведчиком в Японии.
По пути в страну Восходящего солнца едва избежал гибели. В Индийском океане судно, на котором следовал «русский пассажир», попало в многодневный жестокий шторм. На одном из разворотов судно слишком круто легло на борт и огромный водный вал «забрал» за собой четверых человек. Венюкову в последнюю секунду удалось ухватиться за леер.
За два года напряженной и небезопасной работы, им было собрано огромное количество материала. «По приезде в Иокогаму… начал я искать способов ознакомиться с современным японским государственным устройством и состоянием флота, войск и военных учреждений в Японии… Наравне с ознакомлением с японскою армиею я старался ознакомиться с путями ее перемещения в случае войны. Оказалось, что главный из них – морской… Нужно было обратить внимание на дороги сухопутные, и я занялся их изучением с точки зрения проходимости для войск всех родов оружия», писал он впоследствии.
В Японии М. И. Венюков жил под видом комиссионера, озабоченного поиском рынков сбыта для…российского сахалинского угля. Это позволяло ему совершенно легально посещать даже военные корабли и казармы японцев, собирая необходимую информацию. Помимо других сведений им были добыты и отправлены через консульство в Генштаб конкретные цифры мобилизационной готовности Японии, тактического устройства войск, содержания, обмундирования, вооружения, обучения офицеров за границей, обустройства казарм, состояния военной промышленности, военной медицины, вопросы фортификации, конкретные карты.
На основании скрупулезного исследования полученных данных Михаил Иванович делает пророческие выводы: « Постоянным усилием европейцев, особенно англичан и французов, русское имя несколько дискредитировано в Японии…Все усердно внушают японцам, что Россия – их главный и самый опасный враг… Всякий русский корабль …кажется потому японцам чуть не авангардом завоевательского флота, каждый русский путешественник – тайным агентом», и далее,- «Эти соображения указывают на неприятеля, с которым Япония сильнее всего может столкнуться, а вместе и на характер возможной войны, которая будет главнейше морскою, т.е. вестись помощью флота, если не исключительно им». И это написано за 35 лет до начала русско-японской войны. И таких «замечаний» огромное количество.
За это же время он несколько раз выезжает в Китай. И за относительно короткий срок сумел получить данные о точном количестве дивизий и офицерских чинов в них с разбивкой по классности по 15 провинциям, получаемом воинском жаловании, наличии иностранных инструкторов, состоянии военного речного и морского флота, количестве флотилий и кораблей в них, о командном составе.
Для нас особенно интересны его впечатления о Владивостоке, который он посетил в одной из таких поездок: «До последних годов это было скопище кабаков; теперь начал устраиваться портовый и административный город на широкую ногу, т. е. на большем пространстве. Но по длинным и широким улицам можно ездить только верхом из-за неровностей почвы. Домов порядочных нет, церковь чрезвычайно плоха». Но как специалист, он прогнозировал важное значение будущего нашего города, из которого: «можно сделать если не Гибралтар, то Свеаборг»…
Чрезвычайно мешает постоянная невысылка ему казенного жалования, личных сбережений уже почти не осталось. Михаил Иванович вынужден прекратить продолжение работы. Вернувшись в Петербург, он издает двухтомный труд «Обозрение Японского архипелага», в котором подробно изложено о географическом положении Страны восходящего солнца, религии, письменности и общественных институтах. Выходит много других работ и статей по вопросам разработки политической географии всего западного побережья Тихого океана, основанных на лично собранной им информации.
В 1875 году он в числе семи русских делегатов участвует в работе Международного географического конгресса в Париже. Его карта русских путешествий по Азии выставлена как картографическая иллюстрация русского отдела во время работы конгресса. Несмотря на уже широкую известность в научном мире, военное руководство игнорирует все его предложения по политическому преобразованию Сибири и Дальнего Востока. Крайне отрицательное отношение встретила и его работа по созданию этнографической карты России.
В 1877 году он выпускает книгу «Россия и Восток», в которой прямо указывает на бездеятельность, продажность царской администрации, заботящейся о личной выгоде вопреки государственным интересам, на факты попустительства англо-американским дельцам, грабящим тихоокеанские окраины России. Венюков впервые предлагает создать специальные воинские подразделения для охраны границ — пограничные войска. Эта идея и его настойчивость и прямолинейность вызовут уже открытую враждебность со стороны высокопоставленных особ.
Полковнику с 26-летним стажем выслуги демонстративно делаются предложения … командовать казачьей сотней в Оренбурге или стать уездным начальником в Херсоне. Как потом было установлено, по личному указанию Александра II, в случае отказа готовилась отправка Венюкова под конвоем в ссылку. Предупрежденный друзьями о такой возможности Михаил Иванович принимает решение о выезде за границу: «Оставаясь русским, не возвращаться в Россию, иначе как на службу свободе!»
В своем рапорте на отставку он подчеркивает: «При увольнении меня от службы… никакой пенсии получать не желаю и ни о каком пособии от казны никогда просить не буду… потому что сама идея пенсий лицам неизувеченным не согласна с моими убеждениями». (Какая сила самоуважения и внутреннего достоинства! Вряд кто-нибудь из нынешних генералов, депутатов и сенаторов способен даже в мыслях на такой поступок). Но на высшем уровне фарс продолжался. Его уволили со службы генерал-майором с мундиром в надежде вернуть в Россию.
Михаил Иванович 27 сентября 1877 года отправляет из Гельсингфорса резкое письмо-обращение царю Александру, которым окончательно отрезает для себя такое решение вопроса. В нем он открыто критикует бюрократические порядки, обличает злоупотребление властью, корыстолюбие и беспринципность многих представителей знати, включая членов царской фамилии. Прямо излагает царю всю правду о мотивах своей отставки и намеренно подписывается не «верноподданным», как требовал этикет, а просто «М. Венюков».
Проживая в Париже, он продолжает свою научную деятельность. Его избирают членом Французского, Лондонского, Женевского географических обществ, его работы переводят на английский, французский, немецкий, итальянский языки. Помимо других изданий им издается книга ««Исторические очерки России со времён Крымской войны до Берлинского договора 1855—1878 гг.», сразу же запрещенная царской цензурой. Продолжая свои изыскания, он совершает экспедиции по Северной Африке, Мадагаскару, Занзибару, по Южной и Центральной Америке, Норвегии, Италии. Его научные труды издаются Французской академией наук.
В 1881 году он навещает перебравшегося в Париж бывшего генерал-губернатора Восточной Сибири Н.Н. Муравьева- Амурского. Бывший начальник Венюкова стар и болен. Одной из причин, заставившей его покинуть Россию, был донос о давней дружбе с декабристами. Вскоре Муравьёв умер. Через 10 лет Михаил Иванович, обращаясь к властям Хабаровска, напишет: «: «Господа! Вы можете исходить все Монмартрское кладбище и не найти там могилы Муравьева… Так знайте, что у великого русского человека, умершего в чужой земле, и могила чужая, а своей нет!». Так у общественности была заложена идея перенесения праха графа на Родину, исполнившаяся только более чем через столетие.
Находясь под присмотром охранки и понимая, что тогдашние российские власти не будут реализовывать его идеи развития Дальнего Востока, М.И. Венюков пишет завещание. В последнем указано, что все деньги, которые останутся на день его смерти, должны быть разделены между родным селом Никитинским, станицей Венюково и Русским географическим обществом. Средства, предназначенные крестьянам, могут быть использованы только на покупку земель общественного пользования, а деньги, поступившие в распоряжение Русского географического общества, должны пойти на выплату ежегодных премий за лучшие исследовательские работы по Дальнему Востоку.
В мае 1887 года на пароходе «Париж» во Владивосток прибыл дар Михаила Ивановича Обществу изучения Амурского края. Это часть его огромной библиотеки: 205 наименований (всего 407 томов) и 47 карт. Несмотря на прошедшие годы, труды Венюкова как никогда актуальны сегодня для всей России. Он теоретически выстроил ряд аспектов во взаимоотношениях России и Китая, определив их историческую роль в мире; он же призывал поддерживать дружественные отношения с Японией. Он утверждал, что присоединение Приамурского края – наиболее замечательное событие XIX века, позволившее мирным путем выйти к открытому морю, где Россия сможет развить свои морские силы и приобрести мировое влияние, подчеркивая: «Мы преступно мало обращаем внимания на эту далекую нашу окраину»…
Всемирно известного ученого, неутомимого путешественника, военного разведчика, офицера Генерального штаба, принявшего эстафету от Невельского и передавшего ее Пржевальскому, одного из основоположников отечественной геополитики, создателя оригинальной концепции международных отношений и внешней политики России… больного и одинокого подобрали на улице Парижа 16 июля 1901 года. Он скончался в одной из больниц.