Середина 30-х годов прошлого столетия. Обстановка на границах Дальнего Востока накалена до предела. Проводя крайне агрессивную политику, Япония начала реальные военные действия в Корее и Китае. В самой Поднебесной ситуация противоборствующих в стране различных политических группировок привела к существованию фактически трех правительств одновременно. Советская сторона окончательно отказывается от ранее осуществлявшейся поддержки политическим и военным кругам Гоминьдана. Ее место занимают немецкие советники и все большее влияние приобретает в этом вопросе американский фактор.
Рассекреченные на сегодняшний день архивные документы ФСБ наглядно показывают, что советские органы государственной безопасности в достаточной степени владели информацией о почти всех происходящих событиях и имели ясное представление о планируемых акциях различных иностранных спецслужб в этом регионе, направленных против СССР. Но ситуация развивалась стремительно и разнонаправленно.
На доставку материалов развединформации в Москву и соответствующих указаний в обратном направлении уходило много времени, а складывающаяся обстановка требовала принятия быстрых, зачастую немедленных решений. Для решения этих проблем Москва принимает решение направить на Дальний Восток сотрудника, зарекомендовавшего себя на различных направлениях чекисткой деятельности, имеющего огромный личный опыт работы за границей.
В начале 1934 года заместителем начальника Управления НКВД по Приморской области назначается Эйнгорн Абрам Осипович, в должностные обязанности которого входило проведение операций советской внешней разведки по дальневосточному направлению (Япония, Китай, западная часть США).
Даже его непосредственный руководитель – Визель Я.С. (Начальник Приморского отдела НКВД, начальник Особых отделов Забайкальской и Приморской группы войск и Особого отдела Морских сил Дальнего Востока) не знал всех деталей жизненного пути своего нового заместителя.
Эйнгорн А.О. родился в Одессе. В 14 лет, недоучившись в начальном училище, он пошел по стопам отца, стал слесарем в мастерской по обработке металла. Через 4 месяца после Февральской революции примкнул к большевикам. Был одним из организаторов одесского Комсомола. Принимал участие в январском вооружённом восстании 1918 года, в результате которого в городе была установлена Советская власть. После оставления Одессы войсками РККА был комиссаром бронепоезда «Свобода или смерть».
В гражданскую воевал с петлюровцами, махновцами, белогвардейцами, англо-немецкими интервентами и басмачами, участвовал в обороне Оренбурга. Его твёрдость и храбрость были замечены даже руководством ЧК. По заданию самого Ф. Дзержинского он первый раз пошёл в разведку в тыл Деникина, где постиг первые азы подпольной работы.
После освобождения Одессы – заместитель начальника секретно-оперативного отдела Одесской губернской ЧК. В 1920−1921 – особоуполномоченный представительства ВЧК в Туркестане, затем в той же должности в Разведывательном управлении Штаба вооруженных сил Украины и Крыма, выезжал в заграничные командировки в Румынию и Польшу.
С 1922 по 1924 гг. слушатель восточного факультета Военной Академии РККА. (Начальником этого факультета в этот период был бывший старший флаг-офицер командующего Владивостокским отрядом крейсеров во время русско-японской войны (1904-1905 гг.) Доливо-Добровольский Б.И.- автор концепции организации деятельности российской военно-морской разведки (1904 г.).
За период обучения в Академии Абрам Осипович не только в достаточной степени освоил английский, французский, немецкий, итальянский языки и даже фарси, но и проявил себя «истинным проводником генеральной линии партии». Так, подготовленная группой слушателей информация о серьезных недостатках в Красной армии, была «заблокирована» большинством, придерживающимся троцкистских взглядов на эти вопросы, считавшим, что доведение таких материалов до руководства ВКП(б) серьезно подорвет авторитет первого главнокомандующего РККА. О данной ситуации Эйнгорн лично доложил в ЦК и даже встречался со Сталиным.
После окончания Академии он, являясь сотрудником Иностранного отдела ОГПУ, был направлен на работу в Коминтерн. В 1925−1926 гг. осуществлял ряд операций в Турции, Франции, Германии и Эрец-Исраэль. В 1926−1927 – в Италии, где Эйнгорн работал под прикрытием должности сотрудника полпредства. Его разносторонняя подготовка, помимо основной задачи разведчика – приобретения источников информации, позволяла добывать большое количество материалов по научно-технической линии. (Подобные операции в соответствующих секретных документах того периода проходили под грифом «Х»).
По возвращению в Советский Союз служил в центральном аппарате Иностранного отдела ОГПУ. В 1927−1928 – руководил разведработой по Ирану и Индии в Восточном секторе Иностранного отдела ОГПУ. Затем под фамилией Эдельштейн был направлен заместителем нелегального резидента в Иран. По непосредственному указанию начальника Иностранного отдела ОГПУ (также бывшего дальневосточника) Трилиссера, Эйнгорн организовал «соответствующую базу» в Персии, откуда велась работа уже по Сирии, Ливану, Ираку и Индии. Он был первым советским разведчиком-нелегалом, «освоившим» маршрут Ханакин – Басра – Багдад. Полтора года работы не просто в тяжелейших климатических условиях этого региона, но и в прямом противостоянии господствующим здесь многие десятилетия представителям английских и французских спецслужб…
Складывающаяся как внутри, так и вокруг обстановка, показывала на серьезное отставание молодой страны в технической области. Западные страны под любыми предлогами отказывались не только предоставлять, но и продавать СССР новейшие разработки. Особенно это было недопустимо в вопросах обеспечения армии новыми образцами вооружения.
В 1930 году для решения задач подобного рода Абрам Осипович был направлен нелегалом в США. В Москве он был известен под псевдонимом «Макс». Молодой, импозантный «предприниматель» быстро оброс нужными связями не только среди американских промышленников, но и политических тяжеловесов.
Осенью этого же года фирма «Паккард» полностью прекратила переговоры с официальными представителями советской стороны о приобретении технологии производства авиационного мотора. Даже предложенная астрономическая по тем временам сумма не сдвинула дело с мертвой точки. Через несколько месяцев ведущие советские авиаинженеры имели не только все необходимые чертежи, но и полную рецептуру и технологию изготовления стали для этих моторов. Потом к ним «добавились» и чертежи новейшего американского бомбардировщика. Именно «Максом» и его помощницей Леонорой Наумовной Сорней (псевдоним «Доррет», в последующем стала его женой) были добыты секретные документы по крекингу нефти локомотивной компании «Алко», строившей установки на американских нефтеперегонных заводах. Это ноу-хау оценивалось самими американцами в 1 миллион долларов.
Когда чешские заводы «Шкода» начали производить новые конструкции пушек, представлявшие интерес для РККА, агентуре Разведупра (теперешнее ГРУ) была поставлена задача получения по ним соответствующей документации. Но работа застопорилась. Тогда в Пильзане появился таинственный американец, быстро установивший дружеские контакты с лицами, имевшими непосредственное отношение к этой проблематике. Из воспоминаний Эйнгорна А. О.: «Благодаря проведенной мною работе спустя короткое время мы начали получать весь интересовавший нас материал. Отправлявшийся мной в Москву материал по пушкам всегда проверялся специалистами из Главного Артиллерийского Управления РККА и получал высокую оценку».
В это же время «Максу» пришлось освоить и новое для него своеобразное направление деятельности. В декабре 1931 года в Бомбее (Индия) британской полицией был арестован Михайлов Борис Данилович (1895-1953) ( «Вильямс», «Бруно», «Эмиль Шолен» и пр.) – представитель Исполкома Коминтерна при КП США. Он длительное время работал как нелегал на Балканах, в Греции, Франции, Австрии, Голландии, Германии, Чехословакии. Аргентине, Уругвае, Чили, Боливии, Перу.
Из ряда крайне малочисленных документов, увидевших свет, можно сделать вывод, что сам арест был с одной стороны случайностью, с другой – что произошла утечка от руководителей многочисленных разбросанных по всему миру молодых коммунистических ячеек, чем в полной мере и воспользовались английский спецслужбы.
Задержание такой фигуры, знавшей лично руководителей многих левых партий как в Европе, так и в Америке, их личные качества, обладавшей информацией о состоянии реальных дел в этих организациях, их структуре, способах связи и многое другое, представляло для англичан первоочередной интерес.
Кроме того, это был период очередного серьёзного напряжения в англо-советских отношениях из-за полного расхождения взглядов на события, происходившие в Европе. Английское правительство усиленно искало повода вообще для разрыва дипломатических отношений с советской Россией. И он был найден в лице Михайлова. В соответствующие индийские подразделения был направлено указание об отправке задержанного в Лондон для передаче его непосредственно в Интелидженс Сервис. Для прикрытия всей операции была подготовлена официальная версия, что Михайлов был задержан как гражданин, путешествующий по Индии по фальшивому американскому паспорту.
Перед «Максом» была поставлена задача любой ценой сорвать эти планы. До сих пор многие детали этого ареста и последующих событий с обоих сторон скрыты за грифом «совершенно секретно». Из, как всегда, краткого отчета Эйнгорна: «Я выехал из Москвы 19 декабря 1931 г., а 1 января 1932 г. я привез тов. Михайлова из Марселя в Москву. Проведенной работой мне удалось снять его с английского парохода. Я провез его по австралийскому паспорту (взятому с собой при отъезде из Москвы) через многие иностранные границы».
Известна лишь одна деталь этой операции из воспоминаний самого разведчика. На случай каких-либо осложнений при выводе Михайлова с английского судна Эйнгорн вошел в контакт с префектом полиции Марселя, пообещав последнему пятьсот долларов за то, чтобы последний «проявил колебания в решающий момент». Но так как такого момента не случилось, деньги по возвращению в Москву были сданы в оперативную кассу.
За выполнение этой операции Абрам Осипович был награжден знаком «Почетный сотрудник госбезопасности» с надписью в наградном листе «За участие в борьбе с контрреволюцией».
К этому времени обстановка на границах Дальнего Востока продолжала накаляться. Япония начала военные действия против Маньчжурии. Как всегда, поводом для этого послужил «инцидент», который был подготовлен и осуществлен японцами вблизи Мукдена. Японские власти заявили, что группа китайских солдат разрушила участок Южно-Китайской железной дороги. Под предлогом необходимости охраны железной дороги японские войска возобновили боевые действия, захватили Мукден, Чанчунь, Аньдун и другие города Южной Маньчжурии. В течение короткого времени под контролем японцев оказались Гирин и затем Цицикар – главный город Северной Маньчжурии. В начале января 1932 года японцы захватили Харбин. Маньчжурия оказалась полностью в их руках, было создано марионеточное государство Маньчжоу-Го.
Японская военщина создавала новый обширный плацдарм для действий против Советского Союза.1 июня маньчжурские власти переименовали КВЖД в Северо-Маньчжурскую, практически перехватили охрану всей дороги на себя, начали насильственную перестановку в её руководстве. Москва была вынуждена начать переговоры о продаже дороги. Ситуация на КВЖД складывалась не в пользу советской стороны.
Для выяснения дальнейших планов правительства Страны восходящего солнца, получения достоверной информации о возможностях проведения военных действий против СССР, уровня оснащенности маньчжурской группировки, разработки новых видов вооружения в Японию в 1933 году под видом американского бизнесмена и был направлен Абрам Осипович.
Фактически это была первая операция советской внешней разведки по внедрению, как тогда писалось в секретных документах, «на острова» сотрудника-нелегала. В течение года в Москву поступала разноплановая информация по всем поставленным выше вопросам. Читателю хорошо известны все трудности работы европейского разведчика в условиях японских реалий того времени.
Но доступ к различным японским секретам «Максу» позволяли полученные еще в США серьезные рекомендательные письма от крупнейших американских научных, благотворительных и миссионерских организаций, редакций газет, в том числе и влиятельнейших «Нью-Йорк таймс», «Нью-Йорк ивнинг пост», столичной организации Демократической партии и даже губернатора штата Нью-Джерси и, конечно, деньги. При этом он сумел всего лишь за двести долларов из выделенных ему десяти тысяч создать собственное дело, служившее ему не только качественным прикрытием, но и обеспечивающим достаточно солидный доход.
В1934 году он был отозван из командировки и назначен заместителем начальника УНКВД по Приморской области.
Большинство операций, в проведении и подготовки которых принимал непосредственное участие Эйнгорн А. О., до сих пор по различным причинам не подлежат разглашению.
Работать в этой должности ему пришлось в достаточно жёстких условиях и обстановке, сложившихся как внутри самой системы, так и в окружающих его обстоятельствах. Фактически произошла централизация системы органов безопасности в одних руках: создание мощного репрессивного аппарата – НКВД СССР, в который вошли: ОГПУ, Главное управление милиции, Главное управление пограничных и внутренних войск, Главное управление исправительно-трудовых лагерей и трудовых поселений и целый ряд других ведомств.
Большинство старых опытных работников ИНО ОГПУ были либо уволены, либо в лучшем случае переведены в аппарат военной разведки. С одной стороны этого требовала, складывающаяся обстановка в мире, с другой в РУ РККА произошли крупные провалы как в Европе, так и на восточном направлении. Так, в результате нарушения правил конспирации и предательства в Китае был арестован руководитель всей нелегальной сети Бронин Я.Г. ( «доктор Бош», «Абрам», «Вальден», «Максим Ривош»).
Последующая неудачная попытка выкупить арестованного советского резидента привела к еще более серьезным последствиям: вынужденной консервации всей агентуры на юге Китая и прекращению её деятельности, а также к досрочному возвращению домой многих сотрудников спецслужб. Ситуация приобрела настолько серьезный характер, что была рассмотрена на заседании специальной Комиссии Партийного Контроля при ЦК ВКП (б), чему немало способствовала и утечка в иностранные СМИ.
И хотя, как много позже вспоминал один из бывших резидентов в Японии Гудзь Б.И. : «…И здесь активной и успешной деятельности ИНО придавалось большое значение. Границы в Приморье … были прикрыты прочно…», серьезные изменения происходили в жизни не только всего края, но и на его внешних контурах.
Только на «морском» направлении происходили крупнейшие преобразования, имевшие огромное значение не только для края, Дальнего Востока, но страны в целом: быстрое расширение новых подразделений рыбной промышленности, создание Дальневосточного морского пароходства (1935 г.), укрупнение и строительство новых портовых сооружений и судоремонтных баз и прочее. Все это требовало достаточного внимания со стороны приморских сотрудников госбезопасности. Но особые усилия прилагались по сохранению секретности проводимых мероприятий по созданию Тихоокеанского флота (11 января 1935 г.).
23 марта 1935 года после 21 месяца переговоров в Токио состоялось вынужденное подписание «Соглашения между СССР и Маньчжоу-Го об уступке Маньчжоу-Го прав СССР в отношении Китайской Восточной железной дороги (Северо-Маньчжурской железной дороги)». Несомненно, Эйнгорн А. О. принимал непосредственное участие в работе с подключением «агентов влияния» при решении вопросов по продаже КВЖД и связанному с этим огромному спектру вопросов, а также в проведении мероприятий по выводу «на острова» и Харбин резидентов советской внешней разведки, таких как Гудзь Б. И., Косенко Г.Н., и в работе с их источниками информации и связниками.
Главной головной болью шефа Приморской разведки стало противодействие деятельности японских спецслужб. Анализ получаемой информации с той стороны давал основания сделать вывод, что принимаемые меры советской разведки и контрразведки заставили руководителей японских спецслужб отказаться от совершения прямых громких диверсий и перейти к работе по созданию на нашей территории «групп оседания». Последние должны были начать активную деятельность в случае начала войны Японии с Советским Союзом.
Именно отсутствие серьезных актов подрывной деятельности противника в этот период в Приморье (на что часто ссылаются некоторые «специалисты», указывая как на негативную сторону работы приморских сотрудников госбезопасности), является результатом и показателем эффективной работы последних. Эти же обстоятельства и послужили основанием для присвоения Абраму Осиповичу звания майора госбезопасности. (Кстати, его непосредственный начальник Визель Я.С. так и оставался капитаном).
В августе 1936 года Эйнгорн был переведен в центральный аппарат, сначала на должность начальника инспекции при начальнике УНКВД по Московской области, затем сотрудника для особых поручений контрразведывательного отдела ГУГБ НКВД СССР. В феврале 1937 года по личному указанию новым руководителем НКВД Николая Ежова начата его подготовка для новой загранкомандировки.
Но в день предполагаемого отъезда (21 марта) Эйнгорн был арестован. Предъявленный ордер был подписан Ежовым без указания точной даты. Через два месяца на одном из допросов присутствовал сам глава НКВД. Он выразил недоумение арестом одного из его лучших сотрудников и пообещал немедленное освобождение… А затем последовали 2 года заключения во внутренней тюрьме НКВД, затем Бутырской и Сухановской тюрьмах.
Используя все известные «методы», от заключенного требовали признаний в подготовке покушения на Сталина, готовившегося Генрихом Ягодой, и …Ежова. В марте 1939 года на одном из допросов снова был разыгран уже известный Эйнгорну спектакль. Следователь сообщил о потупившем указании «использовать арестованных старых чекистов на работе по специальности». Для этого необходимо дать компрометирующие показания на члена Политбюро Микояна.
Отказ от этой сделки стоил 8-ми лет лагерей за «шпионаж в пользу немецкого государства и участие в правотроцкистской контрреволюционной террористической организации». Абрам Осипович узнал Дальний Восток совсем с другой стороны. Весь срок валил лес на Колыме и Хабаровском крае. В 1945 году его освободили с запретом жить в Москве. Бывший специалист по добыванию материалов под кодом «Х» работал техником в городе Александрове во Владимирской области, начальником отдела снабжения Мантуровского района Севводстроя МВД в Костромской области, добиваясь своей реабилитации…
Но фарс, как известно, может повториться трижды. В 1949 году Эйнгорн был снова арестован. Теперь уже новый шеф опять требовал показаний против А.И. Микояна…и закономерный финал: Особым совещанием МГБ СССР строптивый заключенный приговорён к вечной ссылке на поселение в Красноярский край.
В декабре 1954 года освобождённый и реабилитированный вернулся в Москву уже тяжело больным человеком, со спонтанной гангреной ног. После восстановления в партии 7 января 1955 года Эйнгорн Абрам Осипович умер через 7 дней….
Изложенное выше – скромная попытка ответа на часто встречающуюся в требованиях бывшего разведчика, в официальных обращениях к властпредержащим, фразу: «Несправедливость в отношении меня должна быть исправлена».