2022 год стал рекордным для КНДР по количеству испытательных ракетных пусков. За одну только первую неделю ноября было запущено более 80 ракет. Ранее страна прекратила свой добровольный мораторий на запуски ракет большой дальности, и в этом году, помимо прочего, были проведены испытания ракет промежуточной и межконтинентальной дальности. При этом с весны с.г. США и союзники ожидают проведения Пхеньяном ядерных зарядов малой мощности, отмечается возросшая активность на судоверфи в Синпхо и активизация космической программы КНДР. Военные парады и выставки вооружений, проведенные в Пхеньяне за последние два года, показывают, что КНДР весьма активно работала над совершенствованием имеющихся систем оружия и созданием новых.
Следует отметить, что на фоне запусков межконтинентальных баллистических ракет (МБР) испытания других систем оружия КНДР, например, тактических, практически остались без внимания международного сообщества и не вызывали негативной реакции даже со стороны наиболее вероятного противника КНДР. США и их союзников в большей мере беспокоили запуски ракет промежуточной и межконтинентальной дальности. Вплоть до 2021 года это можно было объяснить особыми отношениями между лидерами КНДР и США – Ким Чен Ыном и Д.Трампом и надеждой на возобновление прерванного двустороннего диалога. Однако когда стало ясно, что переговоры двух стран зашли в тупик, а новая администрация президента США заняла жесткую и консервативную позицию в отношении КНДР, отсутствие прежней реакции на испытательные пуски тактических систем КНДР можно объяснить либо тем, что что проведя испытания МБР, КНДР повысила порог терпимости международного сообщества до степени, когда испытания ракет меньшей дальности уже не считаются серьезной угрозой, либо тем, что США пытаются не привлекать слишком много внимания к тактическим системам. И на это есть серьезные причины. Тактическое оружие в ядерном оснащении может оказаться более эффективным и решающим как в гипотетическом конфликте, так и с точки зрения дипломатии. Это понимают и в КНДР, судя по тому, что страна сосредоточила свои усилия на развитии подобных систем. Недавняя активизация на полигоне Пхунгери, по мнению экспертов, связана с необходимостью КНДР в испытаниях ядерных зарядов малой мощности, то есть, опять же, вызвана задачами развития тактических систем оружия (хотя в принципе, это могут быть и любые другие испытания для решения задач, поставленных 8м съездом Трудовой партии Кореи).
Какие тактические системы есть у КНДР?
В конце 2018 года официальные СМИ КНДР сообщили об испытаниях некоего «ультрасовременного тактического оружия», на которых лично присутствовал глава государства. С 2019 года количество испытаний систем, называемых в официальных СМИ КНДР «тактическими», участилось. Так, были проведены испытания твердотопливных БР малой дальности KN-23 (сравниваемые экспертами с российскими «Искандер» и южнокорейскими Hyunmoo), KN-24 (аналогичные ATAMCS), противокорабельные крылатые ракеты KN-19, крупнокалиберные реактивные системы залпового огня (РСЗО) KN-25, гиперзвуковые ракеты, а также северокорейская версия боевого железнодорожного ракетного комплекса (БЖРК).
В ходе 8го съезда Трудовой партии Кореи (ТПК) в январе 2021 года Ким Чен Ын заявил о разработке в стране “тактического ядерного оружия включая тактические ракеты нового типа” и поставил задачу и дальше “разрабатывать тактическое ядерное оружие для применения его в современной войне в качестве различных средств по целям боевых заданий и объектам удара”.
В экспертной среде нет ясности о том, что КНДР подразумевает под словом “тактический”. Имеются ли в виду ядерные ракеты малой дальности или любые системы оружия с дальностью меньше континентальной. Международные определения тактического ядерного оружия (ТЯО) также довольно расплывчаты. С одной стороны, тактическим называют оружие, не являющееся стратегическим и предназначенное для применения вблизи линии фронта и в ближнем тылу неприятеля (стратегическое — для поражения глубокого тыла неприятеля). Исходя из этого, ТЯО, как правило, не требует носителей большой и межконтинентальной дальности. В то же время можно с уверенность говорить о том, что нестратегического ядерного оружия не существует в принципе, так как любое применение ЯО является стратегическим по природе и последствиям. Не говоря уже о том, что не только ядерное, но и любое тактическое оружие, если оно тем или иным образом может переломить ход конфликта (как военного, так и политического), становится стратегическим.
Официально тактическими считаются системы, не обозначенные как «стратегическое ядерное оружие» в договорах об ограничении стратегических вооружений, то есть, не являющиеся стратегическими и не имеющие межконтинентальную дальность. Однако данная классификация отражает мышление и реалии таких крупных стран, как США и Россия и абсолютно игнорирует особенности и характеристики ядерных арсеналов региональных держав. Однако крупные страны вроде США и региональные державы вроде КНДР изначально поставлены в разные географические условия и их ТВД, наиболее вероятный противник и ядерная доктрина существенно различаются. Следует добавить, что КНДР не является участником договоров и механизмов контроля стратегических вооружений, а значит вольна придерживаться собственной классификации и терминологии.
Если же предположить, что КНДР вкладывает в определение “тактический” общепринятый смысл, то к ее тактическому оружию можно отнести все системы, которые страна испытала и продемонстрировала за последние годы. Не каждая из тактических систем, имеющихся в наличии у КНДР, является ядерной. Однако каждая из них может быть двойного назначения – способной нести как ядерную, так и конвенциональную боевую часть (БЧ). Впервые официальные источники КНДР связали испытания тактических систем с “тактическим ЯО” в апреле 2022 года. Однако это не означает, что испытанная БРМД – первая тактическая ракета, способная нести ЯО. Более ранние северокорейские БРМД, а также относительно новые системы KN-23 и KN-24 – также двойного назначения. Еще в январе 2021 года Ким Чен Ын заявлял о том, что «осуществлены миниатюризация, облегчение, стандартизация ядерного оружия и превращение его в тактическое оружие». Так что любая из тактических систем, проходивших испытания после января 2021, может быть оснащена ЯО. Намек на двойное назначение тактических систем, кстати, содержится и в докладе 8го съезда: «разработано сверхсовременное тактическое ядерное оружие, такое как тактическая ракета нового типа и крылатая ракета средней и большой дальности, обычные боеголовки которых по своей мощности имеют абсолютный перевес в мире…». Данное заявление указывает на вероятность оснащения систем, разрабатываемых как ТЯО, обычными боеголовками. И наоборот. При этом вероятно, что не все тактические ракеты того или иного типа будут оснащены ядерными боеголовками, если учесть, что для производства такого количества боеголовок потребуется время.
ТЯО с военной точки зрения…
Интерес КНДР к тактическому ядерному оружию официально может быть аргументирован наличием такого же оружия у наиболее вероятного противника и подозрениями северокорейского руководства в сохранении и размещении дополнительного ТЯО США на Юге Корейского полуострова. С практической точки зрения выбор в пользу ТЯО обусловлен, прежде всего, эффективностью в любом региональном конфликте. КНДР может использовать ТЯО не только против баз США на Юге КП и в Японии. При различных вариантах будущего развития событий в регионе эти системы позволят КНДР сдерживать РК, Китай и Россию. КНДР создает и испытывает системы оружия, направленные не только на решение сиюминутных задач и нейтрализацию текущих угроз, но и для сдерживания угроз, которые могут возникнуть в будущем. А в этом будущем противником могут оказаться вполне дружественные сегодня соседние страны. Несмотря на многолетнюю риторику, США – не единственный (и не исключено, что не самый главный) противник, и если для сдерживания США достаточно МБР в ядерном оснащении, то против соседних стран гораздо эффективнее будет ТЯО.
Ядерная доктрина КНДР предполагает создание такого потенциала, который мог бы гибко реагировать как на ядерные, так и на неядерные угрозы и быть многочисленным и диверсифицированным. ТЯО как раз обладает данными характеристиками. Оно отличается разнообразием носителей, живучестью и мобильностью. Большинство систем оружия, которые можно отнести к ТЯО – двойного назначения, т.е. могут быть оснащены как ядерными, так и неядерными боеголовками, вводя в заблуждение наиболее вероятного противника относительно количества единиц ЯО у КНДР. Отметим, что у иностранных исследователей до сих пор нет ясности относительно оснащенности той или иной тактической системы КНДР ядерной боеголовкой и даже подобных планов. Невозможность для наиболее вероятного противника понять, оснащена ли та или иная ракета ЯО или обычной БЧ, является частью северокорейской стратегии сдерживания через неопределенность.
Имеющиеся на вооружении КНДР тактические системы позволят обеспечить живучесть и мобильность ракетно-ядерного потенциала КНДР в целом. ТЯО может быть легко рассредоточено по всей стране, а контроль над ним может быть делегирован разным ведомствам и военным чиновникам. Хотя КНДР неоднократно давала понять, что только Ким Чен Ын может отдать приказ о применении ЯО, в случае конфликта КНДР может взять на вооружение тактику, приписываемую Пакистану – вывести ТЯО из-под контроля Ракетных войска стратегического назначения Корейской народной армии (РВСН КНА) с целью объединения с обычными войсками для отражения атаки противника. К слову, новая ядерная доктрина КНДР, опубликованная 8 сентября с.г., хотя и повторяет положения о централизации руководством ЯС, не исключает и передачу полномочий. Пункт 2 параграфа 3 гласит, что «Председатель государственных дел КНДР уполномочен решать все вопросы, связанные с ЯО”, в том числе и делегировать командование отдельными видами ЯО как во время конфликта, так и заранее, для снижения рисков и угроз центру управления ЯС, нанесения ответного удара или использования ТЯО для отвлечения сил противника от центра. Такая децентрализация ЯО помогла бы обезопасить северокорейский потенциал, улучшить возможности нанесения ответного удара даже в случае нарушения системы управления ЯО и снизила бы шансы на успех планов противника по «обезглавливанию» (а то и вовсе заставила бы противника отказаться от данных планов, если учесть его неприемлемость ущерба).
Хотя ТЯО – не обязательно маломощное оружие, велика вероятность, что ТЯО КНДР будет оснащено ЯО именно малой мощности. Это выгодно экономически и технически. КНДР уже продемонстрировала возможности создания маломощных боеголовок – за исключением последних ядерных испытаний она проводила испытания зарядов именно малой мощности.
С одной стороны, КНДР может эффективно использовать даже маломощное ЯО для сдерживания США – из-за низкого порога приемлемости ущерба последних. В таком случае ЯО малой мощности может быть как тактическим, так и стратегическим, с дальностью достигающей континентальной части США. С другой стороны, этот же уровень нетерпимости ущерба США может стать аргументом для отказа от использования ЯО малой мощности для нанесения первого удара в реальном конфликте. ЯО малой мощности остается ЯО, и его применение с точки зрения международного права и норм чревато теми же последствиями, что и применение заряда большой мощности. Так же, как и возможным ассиметричным ответом США. Например, в ответ на применение КНДР маломощного ЯО США могут ответить более мощными ядерными зарядами. Применение маломощного ТЯО на собственной территории против превосходящих сил противника в случае вторжения чреватом высоким риском радиационного заражения небольшой территории КНДР (хотя решающими будут погодные факторы). Поэтому КНДР модернизирует не только ядерные, но и обычные вооружения, которые могут быть задействованы в случае такого вторжения.
С другой стороны, ТЯО любой мощности, хоть возможно и не станет оружием первого удара, сможет повысить выживаемость ядерного потенциала КНДР в целом и обеспечить нанесение ответного удара. С учетом того, что тактическое ЯО может быть рассредоточено по всей стране и отсутствия у противника точных данных о местоположении и количестве единиц ЯО, вероятность нанесения ответного удара хотя бы по базам США в СВА будет довольно высокой.
… и как эффективное средство внешней политики и дипломатии
ТЯО, помимо уже перечисленных характеристик и аргументов в пользу его разработки, может стать одним из инструментов внешней политики КНДР и ее ракетно-ядерной дипломатии. В условиях отсутствия диалога с США ракетно-ядерная дипломатия становится практически единственным способом взаимодействия с оппонентами. Проводя ракетные испытания, КНДР может продемонстрировать свое недовольство действиями нынешнего южнокорейского правительства, консервативной позицией ВПР США и даже сообщить всем крупным странам, включая дружественные, о том, что КНДР не станет разменной монетой в их соперничестве.
Вплоть до начала своего добровольного моратория на ядерные испытания и запуски ракет большой дальности КНДР осуществляла такое воздействие главным образом на США, проводя демонстрации и испытания МБР, способных доставить ядерный заряд на их территорию. Хотя в свое время двусторонний обмен угрозами и эскалация напряженности привели к историческому саммиту США и КНДР, на позицию США по ядерному вопросу на КП в целом северокорейские МБР особо не повлияли. КНДР по-прежнему необходим хотя бы формальный диалог с США для сдерживания влияния Китая, но этот диалог ни в коей мере не должен негативно отразиться на имидже лидера КНДР внутри страны. С этой точки зрения США должны пойти на ряд уступок перед КНДР прежде чем станет возможным возобновление переговоров.
Вероятно, с этой целью КНДР и сосредоточилась на испытаниях тактических систем. Чередование испытаний МБР и тактических систем не только вызвано техническими потребностями и связано с выполнением задач 8го съезда по модернизации ядерного потенциала страны. Оно также является своеобразной ракетной дипломатией. И если МБР можно расценивать как прямой сигнал в адрес США, то ТЯО идеально подходит для оказания давления на союзников США в СВА – РК и Японию. При этом испытания ТЯО не вызывают столь резко негативной реакции международного сообщества, какую вызывали, например, МБР и ракеты промежуточной/большой дальности, а значит, их можно проводить как угодно часто и даже во время пауз в переговорах с другими странами. Вероятно, США не воспринимают ТЯО КНДР в качестве угрозы в силу вышеупомянутого великодержавного мышления. ТЯО не является стратегическим оружием, не угрожает континентальной части территории США, и, следовательно, не вызывает обеспокоенности ВПР США и резонанса в СМИ.
Однако северокорейское тактическое оружие, способное поразить цели на территориях РК и Японии, представляет вполне реальную военную угрозу для азиатских союзников США. Помимо своих технических преимуществ ТЯО является еще и эффективным психологическим оружием. Порог применения тактического и/или маломощного ЯО относительно низок, что в сочетании с “тактикой безумца” и стратагемным мышлением руководства КНДР эффективно работает на устрашение противника. В случае игнорирования опасений РК и Японии, США рискуют дальнейшим ухудшением имиджа сильного и надежного союзника, что в дальнейшем может привести к размыванию альянсов и даже расширению «ядерного клуба». Реагирование на данную угрозу путем демонстративного возвращения американского ТЯО на Корейский полуостров не только не нейтрализует северокорейское ТЯО, но и подстегнет КНДР к дальнейшей модернизации вооружения. Кроме того, оно будет воспринято в качестве угрозы Китаем и Россией со всеми вытекающими последствиями вроде гонки вооружений. По сути, у США нет иных вариантов решения проблемы северокорейского ТЯО, кроме переговоров с КНДР.
И не исключено, что в будущем именно ТЯО КНДР заставит США изменить свою позицию и сесть за стол переговоров. Но для того, чтобы данные переговоры были успешными, необходимо пересмотреть не только повестку будущих переговоров, но и отношение международного сообщества к ядерному статусу КНДР в целом. Тем более, что сдвиги в восприятии северокорейской ракетно-ядерной программы уже произошли. Они были вызваны не только упорством КНДР в приверженности своей позиции, но и глобальными изменениями – противостоянием США и Китая и открытым противоборством коллективного запада и России. В качестве примера можно взять хотя бы использование Россией и Китаем права вето при голосовании в СБ ООН 26 мая 2022 года по проекту резолюции США, предполагающей ужесточение санкций в отношении КНДР.
Однако изменение отношения к северокорейской ядерной программе не предполагает ее игнорирования. С КНДР можно и необходимо договариваться, но не о недостижимой «денуклеаризации», а, например, о контроле над вооружениями. Такие переговоры были бы куда более равноправными и учитывающими интересы всех сторон, а значит, и вызвали бы больше понимания у северокорейского руководства. Сам выбор северокорейского руководства в пользу ТЯО, которое не охвачено договорами и механизмами контроля вооружений позволяет предположить, что КНДР может в будущем пойти на переговоры и даже согласиться присоединиться к инициативам по контролю/ограничению стратегических вооружений в обмен на реинтеграцию в мировую торгово-экономическую систему. При этом ТЯО, не являющее стратегическим и при этом наиболее эффективное для КНДР, никакие ограничения не затронут. Примечательно, что первые высказывания в пользу договора контроля над вооружениями звучат уже в США, хотя до этого подобное себе позволяли только более гибкие в вопросе ЯО европейские эксперты. Что касается России и Китая, то здесь уже несколько лет обсуждаются идеи признания КНДР «малым» ядерным государством и «ядерной эмансипации».
В случае продолжения прежнего подхода США к КНДР, состоящего из исключительно санкций и давления, и игнорирования опасений союзников, не исключен и негативный сценарий развития событий в регионе. А именно, союзники США могут вступить на путь ядерного вооружения, стремясь обезопасить себя от нынешних и будущих угроз. Не секрет, что в РК резко вырос процент людей, поддерживающих собственное ЯО. В случае появления ЯО у РК такое же оружие непременно появится у Японии, несмотря на стойкую «ядерную аллергию» ее гражданского общества. Дистанцирование США в случае с Афганистаном и в ситуации вокруг Украины и их неспособность договориться с КНДР не могут не наводить и РК, и Японию на мысль, что в случае конфликта в СВА им придется защищать себя самостоятельно и на помощь США лучше не рассчитывать. Несмотря на громкие заявления ВПР США, РК и Японии об укреплении связей и развитии альянса, США уже теряют свою состоятельность и авторитет как союзник. Эта утрата авторитета США и риск остаться один на один с куда более серьезными военными угрозами, чем северокорейские ТЯО, могут привести РК и Японию к вынужденному принятию политических решений о развитии военных ядерных программ.
Таким образом, ТЯО КНДР может как невольно (в конце концов, северокорейская ракетно-ядерная программа служит поводом, а не причиной военного наращивания в регионе) привести к дальнейшему распространению ЯО, так и открыть новые перспективы возобновления диалога КНДР-США и хотя бы временной нормализации ситуации в СВА. Однако сценарий развития событий будет во многом зависеть от позиций стран региона и их отношения к ядерному статусу КНДР.
Анастасия Баранникова, канд. ист. наук,
МГУ им. адм. Г.И.Невельского,
информационно-аналитическое издание «Служу Отечеству»
electronicccm@yandex.ru